Парк Киреевского

Архитектурные древности Орловщины (книга 2) СКАЧАТЬ

В гостях у Н.В. Киреевского СКАЧАТЬ

Парки Орла и Орловской области (А.И. Ковешников). Усадьба Н.В. Киреевского СКАЧАТЬ

Архитектурно-парковый ансамбль в имении Н.В. Киреевского в селе Шаблыкино СКАЧАТЬ

Письма И.С. Тургенева о парке Киреевского СКАЧАТЬ

Литографии Р.К. Жуковского (виды парка Н.В. Киреевского) СКАЧАТЬ

ПАРК КИРЕЕВСКОГО

     История нашего района уходит своими корнями в глубокую древность. На территории района обнаружены следы нескольких крупных поселений, которые относятся к XI-XIII векам.

      По преданию, село Шаблыкино получило своё название от фамилии помещика, который сотни лет назад владел этими местами, покрытыми первобытными лесами. В начале XIX века гвардии ротмистр Николай Васильевич Киреевский получает в наследство от матери усадьбу в Шаблыкино. В 1821 году он решает в ней поселиться. С этих пор на несколько десятилетий Шаблыкино становится одним из центров культурной жизни Орловской губернии и ее охотничьей «столицей». Сам он издал свои воспоминания в 1856 году в книге «Сорок лет постоянной охоты». В Шаблыкино охотился И.С.Тургенев, посетили наш парк Р.К.Жуковский, Н. Основский, Л.Н. Толстой. Он писал жене Софье Андреевне: «Обходил я весь парк. Парк хорош, но деревья молоды, и все-таки парк лучше тех подмосковных, которые ты знаешь». Л.Н. Толстой писал Фету: «А жалко, что ты не был у Киреевского. Расскажу вам, что это за прелесть – он сам и весь этот мир, который уже перешел в предание, а там действительность». Познакомившись с Киреевским в 1851 году, Толстой Л. Не раз потом бывал в Шаблыкино. В конце июля 1865 года, работая над эпопеей «Война и мир», он специально навестил старого охотника, чтобы послушать этого необыкновенного рассказчика и увидеть жизнь поместья старинного уклада. В конце июля 1865 года, Литографический альбом Р.К. Жуковского был выпущен в Петербурге в конце 50-х годов XIX века под названием «Виды парка при селе Шаблыкино Орловской губернии в имении Киреевского».

     Эстет, интеллектуал и страстный охотник, Киреевский полностью перестраивает усадьбу и создает в ней превосходный, во многом уникальный дворцово-парковый комплекс. Его основу составлял регулярный парк, внутри которого располагались два огромных пруда, занимавших 40% его территории. Из окон двухэтажного, с бельведером дома, выстроенного на самом высоком месте усадьбы, открывался невероятный по красоте вид на парковый ансамбль и гладь прудов. По оси комплексной постройки был развернут луговой партер с двумя фонтанами. К берегу пруда шел широкий пандус, обрамленный деревьями. Около дома находились флигели-оранжереи. Рощицы, лужайки и аллеи с островками посреди прудов составляли единую природно-ландшафтную зону. И искусственные каналы и протоки живописно соединяли острова с берегом. В кленах, липах сердцевидных, соснах кедровых, пихтах сибирских, дубах красных, серебристых тополях, каштанах курчавых, вязах шершавых и лиственницах парка скрывались неожиданные для посетителя беседки, памятники и фонтаны. Действовала сложная гидротехническая система, позволяющая поддерживать водный баланс с помощью плотин, каналов и водостоков. Шаблыкинский парк был раскинут на 52 десятинах. Эффектные фонтаны в Шаблыкинском имении поражали воображение. Великолепный фонтан перед главным домом именовался «Ананасная планета». На понижении рельефа вздымалась струя фонтана «Леда», вода из носа лебедя била на высоту трехэтажного дома. На одном из островов действовал стильно оформленный «Римский» фонтан.

    Возмущая зеркало прудов, остальные фонтаны поднимали свои струи прямо из воды. Островки соединялись тремя чугунными, оригинальной формы мостами. Одним из основных композиционных элементов парка являлись искусственно созданные пруды. В центральной части парка был обширный пруд. Еще два водоема примыкали с разных сторон к центральному пруду, соединяясь при этом сетью каналов. На одном из каналов был устроен каскад и ключ «Лягушка». Ключ скрывался в рельефе до тех пор, пока к нему не подойдешь вплотную. До нашего времени сохранилась насыпь из кирпича на месте ключа, до сих пор действует родник. Сама лягушка находится в школьном музее поселка. В 2007 году ключ был восстановлен.

      В саду было высажено более 100 сортов роз, более 3-х тысяч георгин,акация желтая, чубушник обыкновенный, бузина красная, можжевельник обыкновенный, виноград пятилисточковый, форзиция пониклая, колокольчики широколиственные, мак восточный, астильба гибридная, аквилегия гибридная, пион китайский, гвоздика турецкая, функия ланцетолистная, фиалка душистая, диклитра формозская, флокс дернистый, арабис альпийский, маргаритка многолетняя, ночная фиалка, астры многолетние. Продолговатые клумбы из сирени, бузины, калины обыкновенной формы «снежный шар», жимолости татарской крупноцветной, спиреи поникшие, спиреи Ван Гутта и др. Таких клумб в парке было довольно много. Они шли вперемежку с душистыми белыми тополями, пихтами и дубами. В парке было 3 чугунных моста, 6 фонтанов, 5 каменных беседок, 7 деревянных, 10 древесных, среди которых выделялись каменная «Византийская» беседка, деревянная «Китайская» беседка, каменный «Турецкий» павильон - «Синоп», каменная «Шведовская» беседка, «Швейцарская» беседка, беседка с липой в центре, древесная «Родительская» беседка, деревянная беседка «Вольтера». В их архитектуре отразились черты романтического стиля и готики, напоминающие сооружения в подмосковных усадьбах Марфино и Царицыно... Все они были построены в честь каких-либо событий и строго выдержаны в своих архитектурных мотивах. Например архитектурный комплекс на острове центрального пруда, включающий Византийскую беседку и каменный арочный мост. По замыслу, люди, побывавшие в беседках, словно видели частицу названных стран, сооружены они были в их стиле. Очень много было скульптур, такие как женщина в объятиях горного орла. Главная аллея была украшена статуями. 110 видов деревьев, газоны и клумбы с редкими цветами создавали настоящее природное великолепие. Современники называли Шаблыкино «восточным заколдованным городом». По их воспоминаниям, «сад был прохладный, дремучий, разбитый на сорока десятинах; были аллеи, где не было видно голубого неба — все зелень и тень».

    Николай Васильевич был не просто гостеприимным хозяином. Он искренне любил гостей и приглашал их к себе в огромном количестве. Один из домов был предназначен под гостиницу, размеры которой позволяли вмещать сотни приезжих, которые жили в Шаблыкино неделями. Если не хотели, гости могли и не показываться Киреевскому на глаза. Так часто и делали небогатые дворяне, с удовольствием проводившие время в Шаблыкино. Некоторые из них месяцами жили в имении, стесняясь представиться хозяину.

     Во времена Киреевского усадьба просыпалась рано: хозяин и его гости — местные помещики, а с ними Тургенев, или Аксаков, или Толстой — отправлялись на псовую охоту. Эти, как они в шутку называли себя, собачеи составляли обыкновенную свиту хозяина. Стая гончих, числом более двухсот, отправлялась с выжлятниками (так именовались наемные псовые охотники) в «отъезжие поля» на травлю волков и зайцев. Выезд Киреевского растягивался чуть ли не на версту, так много было приглашенных. Охотники одевались в красные куртки и синие шаровары с желтыми лампасами; на красной тесьме с кистями у них висели охотничьи рога, в которые при необходимости они с удовольствием трубили. На болотную дичь Киреевский «отъезжал с не меньшим парадом, один обоз состоял не менее чем из сорока телег». «Правду сказать, - писал Толстой из Шаблыкино супруге, - мне здесь дороже охоты этот охотничий мир и стариковский. Я не жалею, что поехал, и не нарадуюсь». В «Войне и мире» Киреевский выведен в образе дядюшки «Чистое дело Марш». Николай Васильевич стал прототипом и одного из героев Тургенева. Еще в XIX веке существовало мнение, что Александр Михайлыч Г., «богатый помещик и охотник», выведенный Тургеневым в рассказе «Гамлет Щигровского уезда», это и есть Николай Васильевич. Герой рассказа Тургенева Александр Михайлыч так же, как и шаблыкинский барин, «жил на большую ногу, увеличил и отделал дедовские хоромы великолепно, выписывал ежегодно из Москвы тысяч на пятнадцать вина и вообще пользовался величайшим уважением».

     Об обедах Киреевского говорила вся губерния. Их отголоски слышны и в тургеневском «Гамлете...»: «дворецкий подал рыбу в полтора аршина длины и с букетом во рту», «слуги в ливреях, суровые на вид, угрюмо приставали к каждому дворянину то с малагой, то с дрей-малагой и ...дворяне, особенно пожилые, словно нехотя, покоряясь чувству долга, выпивали рюмку за рюмкой». Малага считалась в высшей степени тонким и дорогим испанским вином ликерного типа. Гостям Киреевского предоставлялись многочисленные экипажи для прогулок — линейки, шарабаны, тройки. У каждого вида экипажа было своё назначение. На тройке можно было почувствовать вольную радость от быстрой езды. Шарабан был легким, высоким, открытым, четырехколесным. Двухколесный шарабан назывался одноколкой. Вообще-то тогда ездили на шарабанах по полям и по делам, а если в гости, то только к родным и только в будние дни. Линейка была просто длинной, обшитой кожей доской, скрепленной с двумя осями. На неё клали матрас, и ездоки — человек восемь, садились спинами друг к другу. Ещё один мог усесться рядом с кучером на козлах. Ноги ставили на ступеньки. На линейке ездили только в лес — по грибы, по ягоды и на пикник. По летнему времени никакие экипажи в Шаблыкино не стояли «на приколе». На прудах гостей ждали гондолы с гребцами, лодки, шлюпки и водные лыжи — это были такие маленькие лодочки, которые крепились к ногам. Так они могли в буквальном смысле ходить по воде, отталкиваясь шестом. Вид у «водных» лыжников был вполне ошалелый, но совершенно счастливый. Падать в воду, конечно, падали, а не надо было пить столько малаги. Однако никто не тонул — лыжники бродили только там, где можно было шестом достать дно. Гости с удовольствием гуляли по парку, восхищались маленькими «храмиками», поставленными во имя Любви, Дружбы, Истины и Терпения; дивились великолепию беседок, спрятанных в кущах. Одна из них, например, была построена над прахом любимого кобеля хозяина — Любезного. В назидание разного рода хищникам одна из парковых беседок представляла собой особый вид надгробного мавзолея. Там помещались казненные за жестокие убийства животные. По чёрным стенам беседки, где под потолком висело огромное чучело совы с распростёртыми крыльями и разинутым клювом, были прибиты головы и крылья филинов, орлов, копчиков, коршунов, ворон, обведенные каймой из мышей, крыс, хорьков и ласок. В простенках висели головы кошек с укрепленными под ним крест накрест лапками. Их сопровождали надписи, «когда и за какое преступление виновная лишена жизни». Например: «Приговорена к смерти за покушение на жизнь голубя» или «Лишена жизни за убийство воробья». В другой комнате этой же беседки золочеными буквами изображались цитаты из стихов любимых поэтов Киреевского. Слова писались на стенах буквами из отлично отполированных и вызолоченных мышиных и крысиных хвостов. Другая, выстроенная из железа и искусно окрашенная в цвет кашемировой шали, была возведена в честь «ахалцихского дела», когда русская армия штурмом взяла турецкую крепость Ахалцих и сумела удержать её, несмотря на отчаянные попытки Ахмет-бека аджарского вернуть её обратно (1828-1829).

      Женщин Киреевский не выносил, въезд им в Шаблыкино был запрещён. «Берегись юбок!» - так примерно звучал основной тезис и в орловских уделах, и в великокняжеских семьях. Дамы казались этим джентльменам «сосудами зла» или, как потом говорил писатель Юрий Олеша, «флаконами». Соседкам Киреевского очень хотелось хоть одним глазком взглянуть на всяческие прелести шаблыкинского дома и парка, но, как шутит тот же Юрасовский, «доступ им в усадьбу, как на Афон» был заказан. С позиций Киреевского, только так и надо было поступать, ведь где-то же нужно мужчине расслабиться, почувствовать всю радость жизни в мужском коллективе. Чтобы гостям было ещё приятнее, Киреевский «начинил» охотничьей атрибутикой огромный свой дом, «начиная с решетки до флюгера на крыше». И гости любовались здесь милыми их сердцу картинами, изображавшими псовую охоту, коврами из звериных шкур, чучелами зверей и медвежьих голов. Мебель из оленьих и лосиных рогов, голов кабанов, лошадиных ног только добавляла охотникам свою долю удовольствия. Единственным исключением из строгого правила являлась... Варвара Петровна Тургенева, мать Ивана Сергеевича, - она была заядлой охотницей, метко стреляла, понимала в этом деле толк и потому вызывала у Киреевского чувство неизменного уважения.

      Состояние Н.В. Киреевского тратилось не только на дорогостоящий досуг. Нередко он передавал серьезные денежные суммы на нужды Орловской гимназии, за что Киреевский был награжден орденом св. Станислава 2-й степени с императорской короной. Неоднократно вносились им крупные суммы на поддержку неимущих учащихся, финансировались разные городские проекты и прочее. Немалая часть расходов Киреевского была связана с церковью во имя иконы Казанской Божьей Матери в Лесках, которую так любила его мать. Несмотря на то, что владельцами Лесков считались помещики Сафоновы, Николай Васильевич следил за строительством, отделкой и украшением каменного храма в селе, постоянно помогал материальными средствами. В историю лесковского храма Киреевский вошел как «строитель церкви». Известно, что он одним из первых орловских помещиков отозвался на предложение создать в Орле первую женскую гимназию и пожертвовал для этой цели в 1859 году большую сумму Зимой 1961 года он находился в Москве для поправления здоровья. Но как только стал известен манифест об освобождении крестьян, владелец села Шаблыкино в самый день объявления, несмотря на дурную дорогу, пустился в обратный путь, желая первым принести своим крестьянам добрую весть. 9 мая утром он приехал в имение и приказал собрать к себе наличных крестьян, чтобы самому поздравить их с правом свободных людей. Н.В. Киреевский подарил им тысячу рублей серебром для основания сельского училища, он считал, что при свободе необходимо образование и нужно учиться.

Камень на входе в парк Киреевского                                                    Виды парка

      Свое духовное завещание Киреевский составил почти за 10 лет до смерти, 16 февраля 1861 года, когда он был болен и лечился в Москве: «Буде кто-либо из дворовых людей во всех принадлежащих мне имениях мужского и женского полов, поодиночке или целыми семействами пожелают получить вольную, то поставлю в обязанность непременную наследникам моим выдавать им, т.е. крестьянам, отпускные без замедления».

Озеро в парке Киреевского 

     После смерти Киреевского в 1870 году Шаблыкино перешло к его родственнику помещику Сергею Владимировичу Блохину, орловскому общественному деятелю. По воспоминаниям сторожил села Шаблыкино чёрствый и жестокий человек, при нём имение постепенно приходило в упадок. Годы революции и войны довершили наметившееся разорение. В 1919 году на бывшей усадьбе помещика С.В. Блохина был образован совхоз «Бронь-бригада», который функционировал до 1925 года.  В настоящее время сохранились очертания парка, следы его планировки и остатки фундаментов былых сооружений.

Родник «Лягушка»

      Участок имеет форму неправильного прямоугольника, вытянутого в направлении с севера на юг. Северной границей парка является пруд, южной – здания районной больницы, на востоке парк граничит с деревней, на западе примыкают сельскохозяйственные угодья. Гидротехнические сооружения сохранились, опустевшие русла каналов и углублений прудов имеют прежние очертания и могут быть наполнены водой. Сохранилась система пешеходных дорожек. Парк является излюбленным местом отдыха местного населения и гостей.

Парк Киреевского

         Табличка (с именами великих людей России, посещавших усадьбу Киреевского)в парке